Редакция журнала "Мир искусства"
<до июля 1899 г>
Милостивый государь господин редактор!
Не могу не заявить об удручающем впечатлении, которое производит статуя композитора Александра Николаевича Серова, моего отца, поставленная в одной из ниш фронтона Мариинского театра. Понимая, насколько почетна для памяти покойного мысль постановки этой статуи, я думаю, что выполнение ее могло бы более отвечать намеченной цели. А между тем громоздкая фигура композитора, напоминающая чугунные изделия уральских заводов, с длинными руками по швам, с давленными внутрь коленами, с плоским лицом, весьма мало передает небольшую, быструю фигуру А. Н. Серова, которую еще многие помнят. Если бы подобная скульптура встретилась где-либо на выставке, это зло было бы еще не столь велико, так как потом, вероятно, ее нигде бы более не видали, но тут она является чем-то вроде памятника, которому предназначено стоять долгое время. Совершенно непонятно в таких случаях бездействие Академии художеств, одну из обязанностей которой, по самому уставу ее, составляет надзор за тем, чтоб не уродовали наших городов разными чудовищными монументами, долженствующими прославлять наших выдающихся людей 1.
Художник В. Серов
Публикуется по тексту: Мир искусства, 1899, № 15, с. 17, 18.
___________
1 После выступления Серова в печати статуя А. Н. Серова и тогда же установленная статуя М. И. Глинки были сняты с фронтона Мариинского театра.
СЕРОВ, К. А. КОРОВИН В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ “НОВОСТИ ДНЯ”
М<илостивый> г<осударь> г<осподин> редактор!
Трудно полемизировать на тему о том, какова должна быть истинная раскраска храма Василия Блаженного 1. Напрасно лишь гг. реставраторы указывают на историческую точность в тонах, которыми расписывается собор в настоящее время, к тому же еще масляной краской, всегда более плотной и глухой в сравнении с клеевой, которой до сих пор окрашивался собор. Историческая точность, со слов самих реставраторов, не совсем ясна и им.
Насколько исторически верна была предыдущая раскраска — неизвестно. На колокольне, выходящей к Балчугу, пока еще не перекрашенной, сохранились (в защищенных от солнца местах) прежние тона,— они во всяком случае несравненно благороднее разбеленных и мертвых окрасок, в которые выкрашивается собор теперь. Остается лишь пожелать, чтобы и этот драгоценный кусок был поскорее докрашен, дабы он не служил живым упреком в потерянной гармонии красок.
Примите и пр<очее>
Художники К. Коровин
В. Серов
Публикуется по: Новости дня, 1902, № 6960, 24 октября.
____________
1 Письмо Серова и Коровина является ответом на заметку“По поводу, реставрации собора Василия Блаженного”, которую ранее газета “Новости дня” напечатала под инициалом “К”. В ней говорилось: “В художественных кружках очень много говорят теперь по поводу направления работ по реставрации собора Василия Блаженного, причем слухи и толки указывают на целый ряд нежелательных отступлений, допущенных археологической комиссией при ремонте и раскраске фасада. Как известно, археологическая комиссия поручила реставрацию художнику Васнецову и архитектору Соловьеву, людям, весьма сведущим в этой области. Но толки, критикующие их образ действий, возникли с самого начала этой большой работы. Еще 5 лет назад В. В. Верещагин напечатал в нашей газете письмо, в котором возмущался тем, что реставраторы дают собору раскраску тех цветов, в какие облекся фасад от действия времени. Между тем следовало бы окрасить собор в те основные цвета, в какие он был окрашен при самой его постройке. <...> Дело в том, что начатый при Иоанне IV и законченный при Федоре Иоанновиче, собор совершенно не был раскрашен в то время, окраска же его относится к гораздо позднейшему времени царя Алексея Михайловича. <...> Возвращение к первоисточнику, к тому характеру окраски, какой был при Иване Грозном,— вот единственный смысл реставрации, так что, если не правы те, которые требуют от реставраторов возвращения к раскраске эпохи царя Алексея Михайловича, то в равной мере не правы и реставраторы, придающие собору выцветший, полинялый тон, какой имеет краска, подвергшаяся действию времени. Желательно бы выслушать по этому вопросу мнение художников” (1902, № 6957, 18 октября).
ОТВЕТ НА АНКЕТУ “НЕДОСТАТКИ РУССКОЙ ПЕЧАТИ” ПРОВОДИВШУЮСЯ ГАЗЕТОЙ “РУССКОЕ СЛОВО”
Если я могу высказаться о недостатках печати 1, то вовсе только об одной, близко касающейся меня как художника области газетной художественной критики. На мой взгляд, отдел этот претерпевает в современной печати полнейший упадок за последние годы.
Художественные рецензии пишутся обыкновенно теперь людьми малосведущими и малоинтересующимися искусством. Потому художественная критика отличается либо полной бесцветностью, либо чрезвычайной развязностью и легкомысленной бойкостью тона. Современные критики либо бранят огулом и с чрезвычайной легкостью сердца изрекают художникам свои “смертные” приговоры, либо, если хвалят, то похвалы их проникнуты приподнято фальшивым восторгом. Ввиду этого я о себе лично, например, могу сказать, что когда газетные рецензенты меня ругают, мне неприятно, когда хвалят, тоже неприятно...
Особенной несерьезностью художественной критики отличается московская печать. В петербургских газетах отдел этот поставлен несколько лучше. Там еще работает до сих пор такой глубокий знаток искусства, как Стасов 2, пишет художественные рецензии такой несомненно серьезный критик, как А. Н. Бенуа. Но и в Петербурге хорошие художественные критики — единичные явления. Утверждать поэтому, что современная художественная критика хоть сколько-нибудь выполняет свою задачу — подмечать и выдвигать молодые дарования или направлять творчество художника в ту или другую сторону — представляется едва ли возможным.
В. Серов
Публикуется по: Русское слово, 1903, № 6, 6 января.
______________
1 В начале января 1903 г. газета “Русское слово” проводила среди деятелей науки и искусства анкету “Недостатки русской печати”. В анкете приняли участие М. Н. Ермолова, С. И. Мамонтов, М. П. Садовский, Л. В. Собинов, А. А. Стахович и другие.
2 См. следующее письмо.
СЕРОВ РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ “РУССКОЕ СЛОВО”
М<илостивый> г<осударь> г. редактор!
Прошу поместить в Вашей уважаемой газете мою заметку — поправку. В № 6 в отделе “Недостатки русской печати” г. А. П-ким ошибочно приписаны мне слова: “Там (в Петербурге) еще работает такой глубокий знаток искусства, как Стасов”.
Глубоким знатоком искусства В. Стасова назвать я не мог. Указал я на него как на критика, не случайного, а истинного, в смысле искренности и горячности, с которыми он относился к искусству (русскому в особенности) за всю свою жизнь.
В чем он прав, в чем виноват — это вопрос уже другой...
В. Серов
Публикуется по: Русское слово, 1903, № 9, 9 января.
СЕРОВ И ДРУГИЕ В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ “НАША ЖИЗНЬ”
Собравшись на товарищеский обед1, участники выставки “Союза русских художников” не могли не откликнуться на тот призыв к освобождению, который пронесся над всей Россией, и пришли к следующему заключению.
Жизненно только свободное искусство, радостно только свободное творчество, и если наша богатая дарованиями родина еще не успела сказать своего решительного слова в области искусства и проявить скрытые в ней великие художественные силы, если наше искусство лишено живой связи с русским народом, то главною причиной тому, по-нашему глубокому убеждению, является тот попечительный гнет над творчеством, который убивает не только искусство, но и другие творческие начинания русского общества.
В силу этого мы не можем не чувствовать себя солидарными с теми представителями русского общества, которые мужественно и стойко борются за освобождение России, и присоединяемся к известным земским резолюциям.
И. Билибин, Евгений Лансере, Василий Милиоти, Ян Ционглинский, Л. Бакст, Игорь Грабарь, В .Переплетчиков, Александр Бенуа, Валентин Серов, Константин Сомов, Вик. Мусатов, О. Браз, П. Щербов, Конст. Первухин, Мстислав Добужинский.
Публикуется по: Наша жизнь, 1905, № 58, 5 января.
_____________
1 Этот товарищеский ужин состоялся 30 декабря 1904 г. в день открытия первой выставки “Союза русских художников”.
СЕРОВ И ДРУГИЕ В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ “РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ”
Нижеподписавшиеся художники — представители Училища живописи, ваяния и зодчества в Москве,— протестуя против посягнувших на славное имя художника Н. А. Римского-Корсакова, выражают ему свое глубокое уважение и сочувствие 1.
А. Архипов, В. Бакшеев, А. Васнецов [В газете ошибочно напечатано В. Васнецов.], С. Волнухин, К. Горский, С. Иванов, Н.Касаткин, Н. Клодт, А. Корин, С. Милорадович, С. Малютин, Л. Пастернак, А. Степанов, В. Серов
Публикуется по: Русские ведомости, 1905, № 93, 6 апреля.
______________
1 См. письмо Серова и др. Н. А. Римскому-Корсакову от 31 марта 1905 г.
СЕРОВ И ДРУГИЕ В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ “РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ”
Выражая свою благодарность автору помещенного в № 276 “Русских ведомостей” письма А. Н. Пропперу 1 по поводу циркуляра попечителя Московского учебного округа 2 от 19 октября 3, появившегося вслед за последним освободительным манифестом, мы, родители, можем к изложенному в письме 4 еще добавить:
1) Наши дети — ученики старших классов средних школ — не могут не воспринимать охватывающего все русское общество движения и не могут оставаться совершенно равнодушными и безучастными ко всему их окружающему, когда мы, их родители, являемся участниками происходящей эволюции всего строя, охватившей широкой волной все общество.
2) Мы не можем спокойно отпускать детей в школы до тех пор, пока происходят из-за углов избиения черной сотней всех, в ком они видят своих противников, не исключая и детей-учащихся. Поэтому: закономерно ли, во-первых, как это указывается циркуляром, карать учеников исключением и даже закрытием учебных заведений (к чему, по смыслу циркуляра, представляется много поводов) за то только, что ученики являются неизбежными и иногда детски-наивно горячими, так сказать, выразителями политического направления всего общества, и, во-вторых, правильно ли упрекать в снисходительности и попустительстве начальников учебных заведений, когда они, движимые гуманнейшими чувствами, с риском для себя допускали (не попускали) то, за что упрекает их циркуляр, и притом допускали во имя спасения школы и жизни питомцев школ.
Высказанные мысли не заставляют ли прийти к заключению, что мы, родители, обязаны стать на защиту педагогических советов, обвиняемых циркулярами попечителя в попустительстве? В заключение позволяем себе обратиться к родителям, сочувствующим изложенному в этом письме, с просьбой присоединить свои подписи к нашим 5.
Н. К. Лахтин,6 Н.А. Френ, Н. А. Касаткин, Л. М. Браиловский, С. Ф. Ионов, С. М. Волнухин, В. А. Серов, Л. О. Пастернак.
Публикуется по: Русские ведомости, 1905, .№ 278, 23 октября.
________________
1 Александр Николаевич Проппер (?—1916) — преподаватель московского реального училища и седьмой мужской гимназии. Общественный деятель, занимавшийся организацией образовательных заграничных экскурсий народных учителей и устройством детей беженцев во время первой мировой войны.
2 Попечителем Московского учебного округа в то время был Александр Николаевич Шварц (1848—1915) — доктор греческой словесности, профессор Московского университета в 1884— 1888 гг., министр народного просвещения в 1908—1910 гг. т. Шварц отменил университетскую автономию, запретил прием женщин вольнослушателями в высшие учебные заведения , установил строгую процентную норму для евреев при их приеме туда.
3 В этом циркуляре Шварц требовал от администрации средних учебных заведений прекратить “с излишней терпимостью” относиться к революционному движению учащихся (Русские ведомости, 1905, № 275, 20 октября).
4 В своем письме в редакцию Проппер возмущался циркуляром Шварца: “Итак, все — старые приемы внедрения дисциплины страхом и угрозами, которыми проникнута была старая, полицейско-бюрократическая школа. Это ли законы “разумной педагогики”? <...> Такой циркуляр может сыграть лишь роль провокации и способствовать волнениям среди учащихся. Успокоится школа лишь тогда, когда в ней воцарятся новые, гуманные основы педагогики. Мы, наставники и родители, должны принять на себя удары, которые назначает отживающий режим нашим детям <...> Нельзя наказывать учащихся за наши прегрешения, за недостатки всего режима, осужденного манифестом 17 октября. Нельзя в старые меха вливать новое вино; нельзя проснувшееся самосознание у учащейся молодежи и гуманное к ней отношение педагогов втиснуть в обветшалые рамки школьной дисциплины, державшейся одним лишь страхом” (Русские ведомости, 1905, № 276, 21 октября).
5 Это обращение встретило поддержку у ста тридцати преподавателей средних учебных заведений Москвы, которые на собрании 23 октября вынесли постановление о недопущении применения циркуляра в школе и невозможности дальнейшей совместной работы с попечителем. (Русские ведомости, 1905, № 280, 25 октября). В середине ноября 1905 г. Шварц был вынужден подать в отставку с поста попечителя Московского учебного округа.
6 Николай Кузьмич Лахтин — инженер путей сообщения, преподаватель технологии строительных материалов и строительной механики в Училище живописи, ваяния и зодчества.
СЕРОВ И ДРУГИЕ РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ “РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ”
Милостивый государь г. редактор! Покорнейше просим не отказать поместить в ближайшем номере вашей уважаемой газеты нижеследующее письмо на имя профессора архитектуры К. М. Быковского:
“Глубокоуважаемый Константин Михайлович! В № 247 газеты “Вечерняя почта” помещена заметка под заглавием “Архитектурное общество”, в заметке этой приведено письмо гражданского инженера В. П. Рубанова, обращенное к членам жюри по конкурсу на дом купеческого клуба. Мы, ваши сотоварищи, преподаватели Училища живописи, ваяния и зодчества и сослуживцы, глубоко возмущены выходкой г. Рубанова, позволившего себе крайне грубую брань по отношению ко всем членам жюри, в том числе и к вам; к способу, который г. Рубанов избрал для выражения своего протеста, мы выражаем презрение и просим вас, Константин Михайлович, принять выражение нашего искреннего уважения к Вам как преподавателю и человеку, ставящему выше всего безупречное исполнение своего долга.
В. Чаплин, А. Васнецов, В. Гиацинтов, В. Серов, Н. Касаткин, кн. Львов, И. Машков, Ф. Богданович 1, С. Волнухин, С. Ионов, К. Горский, В. Бакшеев, С. Милорадович, С. Иванов, А. Архипов, А. Мейснер 2, Курдюков, А. Новицкий, З. Иванов, А. Корин, Л. Васильев 3.
Публикуется по: Русские ведомости, 1905, № 306, 20 ноября.
_____________
1 Фома Иосифович Богданович — преподаватель архитектуры в Училище живописи, ваяния и зодчества в 1893—1917 гг.
2 Александр Филицианович Мейснер — преподаватель архитектуры в Училище живописи, ваяния и зодчества в 1894—1917 гг.
3 Леонид Иосифович Васильев — преподаватель архитектуры в Училище живописи, ваяния и зодчества в 1888—1908 гг.
СЕРОВ И ДРУГИЕ В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ “РУССКИЕ ВЕДОМОСТИ”
Группа художников, выражая глубокое негодование черносотенным вдохновителям темных сил, ведущих Россию к гибели, шлет искреннее соболезнование семье безвременно погибшего Григория Борисовича Иолласа 1 и редакции “Русских ведомостей”, утратившей в лице павшего от руки убийцы 2 столь талантливого публициста в тяжелую годину русской печати.
Ап. Васнецов, В. Серов, Л. Пастернак, В. Переплетчиков, Н. Касаткин, Л. Браиловский, А. Архипов, В. Поленов, С. Иванов, С. Волнухин, Игорь Грабарь, К. Первухин, С. Виноградов, А. Средин, Н. Милиоти.
Публикуется по: Русские ведомости, 1907, № 68, 24 марта.
______________
1 Григорий Борисович Иоллас (1859—1907) — юрист, либеральный публицист, член I Государственной думы, один из редакторов газеты “Русские ведомости” с 1905 г.
2 Иоллас был убит 14 марта 1907 г. черносотенцем Федоровым.
К УХОДУ РЕПИНА. БЕСЕДА С СОТРУДНИКОМ ГАЗЕТЫ “СТОЛИЧНОЕ УТРО”
В передней Серова меня поразило бесконечное количество всякого верхнего дамского платья, развешанного по двум вешалкам. Гимназические пальто, простые пальто, жакеты, бурнусики. И когда меня попросили подождать хозяина в гостиной и я поместился в кресле, до меня долетел из соседней комнаты, где обедали, взрыв самого беззаботного смеха и детский захлебывающийся голос, рассказывавший что-то необычно забавное.
Томясь ожиданием, я начал осматриваться.
Мебель — стильная, старая, простого рисунка, красного дерева с бронзой. Громадная рояль и возле нее виолончель в футляре. Над роялью висит портрет Серова-отца работы Серова-сына — с поднятой дирижерской палочкой, сделанный карандашом, в узкой раме 1. Книжный шкаф, занимающий целую стену и украшенный керамиковыми вазами наверху. Все это выдержано, обдумано — вплоть до медных люстр на стенах. Веет домовитостью и большим художественным пониманием. Из приотворенной двери в кабинет льется полоса бледного света от лампы; свет ложится тусклыми пятнами на тяжелых дубовых дверях.
Серов, узнавши о причинах моего посещения, сказал:
— Знаете, как-то не люблю я, чтобы в газете печатали мои слова. Часто читаешь и видишь, что все переиначено. И, кроме того, узнаешь такие вещи, которых никогда не говорил. А вы о чем хотели спросить меня?
— Меня интересует ваше мнение о выходе Репина из Академии.
— А, тогда другое дело. Это общественное дело, и я с удовольствием поделюсь своими мыслями. Но прежде посмотрите вот этот маленький образчик газетных писаний обо мне. Тогда вы поймете мою осторожность по отношению к пишущим людям.
Он вышел и вернулся с коротенькой газетной вырезкой.
— Из “Петербургской газеты”.
Нечто в роде фельетона. Некто повествует: “Встречаю на улице Серова.— Ба! Какими судьбами? Невзрачный, более чем скромно одетый человек, а это знаменитый русский художник, который не берется писать портрет дешевле 10—12 тысяч...” И так далее, в таком же духе.
— И, между прочим, не верно: никогда я подобных денег за портреты не брал... Не умею выразить, до чего меня оскорбила эта заметка...2 Однако начнем о Репине.
— Как вы думаете, в чем следует искать причины его ухода?
— Я знаю только то, что было в газетах. Ученик Академии сказал ему, что он даром занимает казенную квартиру в то время, как ученики остаются без мастерских. Репин вспыхнул, объявил, что оставляет Академию и свою казенную квартиру. Пусть ею пользуются ученики... Если дело было так, то виноватыми оказываются, безусловно, студенты-академики: им незачем было вмешиваться и бросать необдуманные обвинения. Репин имел право на казенную квартиру, и уже от него зависело, как воспользоваться ею. Но покидать дело из-за такого пустячного повода, мне кажется, тоже не стоило.
— А других поводов не было?
— Я уверен, что были. И случай с квартирой исполнил в данном случае роль простой кулисы, за которой скрывались накопленные годами негодование и недовольство. Гроза собиралась давно; это было ударом грома, за которым хлынули потоки слез и сожалений.
— О каких тучах вы говорите?
— Отношения Репина к совету Академии. Он был слишком крупной, самобытной и своеобразной величиной, чтобы идти в ногу с этой серой толпой академических преподавателей, путающихся в целях условностей, трафарета, банальности и погони за отличиями. Репин был одинок в совете. Ему приходилось по мельчайшему поводу выдерживать схватки то с Владимиром Маковским, то со скульптором Бахом, то со скульптором Залеманом. Репин и Матэ — кроме них буквально никого не было.
Я знаю, какие перепалки происходили у Репина с советом из-за Малявина. Я знаю, что если бы не Репин, то Малявин так и не окончил бы Академии, уволенный за неспособность. Отношения обострились до последней степени, и я думаю, что Репин давно уже связал свои вещи, готовясь к выходу. Громадная потеря...
— Незаменимая... Между прочим, я недавно встретил утверждение не помню чье, кажется, Рериха,— будто бы Репин со своим колоссальным размахом только вредил ученикам. Он был слишком художником, до последнего мазка художником, чтобы быть хорошим преподавателем. Его парадоксальная манера хороша только под его кистью, передаваясь его ученикам, она приобретает у них нарочито грубый, небрежный и безграмотный характер. А у Репина громадная грамотность. Что вы думаете обо всем этом?
— Не знаю, не знаю... Знаю только, что из класса учившего безграмотности Репина вышли Малявин и Кустодиев — два настоящих художника. А что дали грамотные профессора? Я не слышал ни одного имени. Наконец, я сам учился одно время у Репина и знаю его как очень чуткого преподавателя. Я ему очень... благодарен... благодарен — не то слово, слишком банальное... но вы понимаете, что я хотел сказать.
— Каковы были отношения Репина к ученикам?
— Прекрасные. Так же, как учеников к Репину... Нет, в этой истории не ученики виной.
— Нельзя ожидать возвращения Репина?
— Я слышал, что шансы за и против разделились на две равные половины, хотя, пожалуй, более вероятности, что он не вернется. Он не так уже молод, устал, работа в Академии отнимала у него пропасть времени и энергии. Он совсем мало работал для себя. Теперь он воспользуется своим насильно вырванным отдыхом, поселится в Финляндии и будет рисовать.
— Ходили слухи, что он снял большую белую просторную избу в Ясной Поляне, поближе к Толстому, и будет там жить.
— Кто знает. Но у слухов, о которых вы говорите, есть вторая часть — поселится в Ясной Поляне и напишет ряд юбилейных портретов графа Толстого. Ряд юбилейных портретов — здесь что ни слово, то жемчужина. Ряд. Как пошла. И благодаря этому перестаешь верить и большой белой, просторной избе, и вообще газетным известиям. Маленькая обмолвка или ложь? Но убийственная.
Так и пишите: “Серов думает, что без Репина Академии — крышка. Тесто без дрожжей засохнет и сделается тверже камня”.
— Я хотел бы еще дать несколько сведений о Ваших новых работах. Нет, лучше не надо. Знаете, когда я читаю, что Каменский 3 оканчивает новый рассказ, а Муйжель 4 задумывает большую повесть, я думаю: как-то они теперь, после этих двух строк в хронике, возьмутся за свой рассказ и за большую повесть? Две строчки, чтобы удовлетворить любопытство, и на авторов они, вероятно, действуют, как ведро холодной воды. Поэтому и я не хочу, чтобы знали о моих новых работах. Окончу — тогда, пожалуйста, хоть целыми томами пишите критику. А пока лучше не надо. Обо мне сообщали, что я этим летом рылся вместе с Бакстом в греческих древностях. Правда, рылся. Но ведь это интересно только для меня одного. Если же публика читает это и интересуется — значит, у нее своего дела нет. И это очень печально”.
Публикуется но: Столичное утро, 1907, .№ 108, 7 октября. Беседу вел К. Смурский, артист театра Корша.
___________________
1 Об этом портрете А. Н. Серова ничего неизвестно.
2 Речь идет о заметке И. С. Розенберга “Эскизы и кроки”, напечатанной в “Петербургской газете” (1907, № 228, 21 августа) под псевдонимом Петербургский обозреватель.
3 Анатолий Павлович Каменский (1877—1941) — писатель.
4 Виктор Васильевич Муйжель (1880—1924) — писатель.
У СЕРОВА. БЕСЕДА С СОТРУДНИКОМ ГАЗЕТЫ “ГОЛОС МОСКВЫ”
Вчера наш сотрудник беседовал с В. А. Серовым по вопросу о вступлении его в Академию.
— Я еще сам не знаю,— сказал В<алентин> А<лександрович>,—буду ли я в Академии или нет? Это еще вопрос нерешенный. Я соглашаюсь преподавать в мастерских Академии при условии, что мои занятия будут носить лишь частный характер. Я не хочу там числиться профессором или состоять на государственной службе, как не состою на ней и здесь, в Школе живописи. Я ведь числюсь по вольному найму.
Затем я оставляю за собой право только наезжать в Петербург, а также иметь голос в комиссии, на конкурсных экзаменах при определении достоинств работ и выборе учеников, посылаемых за границу.
— Вы покидаете Школу живописи и ваяния?
— Нет, ни в коем случае. В Петербург я буду только наезжать. На днях, может быть, завтра, состоится совещание по этому поводу в Академии. Все зависит от того, что мне ответят 1.
Желание В<алентина> А<лександровича> только наезжать в Академию тем более осуществимо, что здесь, в Школе живописи, он занимается через месяц, чередуясь с К. А. Коровиным.
Публикуется по: Голос Москвы, 1907, № 277, 30 ноября.
____________
1 См. письмо Учеников мастерской И. Е. Репина Серову от 10 ноября 1907 г. и др.
СЕРОВ, М. Н. ЕРМОЛОВА, Г. Н. ФЕДОТОВА И ДРУГИЕ В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ “РАННЕЕ УТРО”
14 октября с. г. исполняется десятилетие деятельности Московского Художественного театра.
По инициативе дирекции московского Литературно-художественного кружка образован особый комитет, взявший на себя организацию чествования театра в этот день.
Извещая об этом, комитет просит отдельных лиц и учреждения, пожелавших принять в той или иной форме участие в чествовании, сообщить об этом комитету по адресу: Москва, Литературно-художественный кружок. Комитет по организации чествования Художественного театра. По этому адресу комитет просит присылать приветствия 1.
Комитет:
М. Н. Ермолова, Г. Н. Федотова, А. А. Бахрушин, М. М. Ипполитов-Иванов, Н. Д.Красов2, А. П. Ленский, Н. А. Попов3, П. Н. Сакулин4, Н. Н. Синельников5, Л. В. Собинов 6, В. А. Серов, А. И. Южин, Н. Е. Эфрос.
Публикуется по: Раннее утро, 1908, № 262, 1 октября.
_____________
1 14 октября инициаторы чествования Московского Художественного театра предполагали устроить в помещении театра раут. Но из-за смерти артиста Малого театра А. П. Ленского, случившейся накануне, раут был отменен.
2 Николай Дмитриевич Красов, настоящая фамилия Некрасов (1867—1940) — артист, антрепренер. В 1908 г. заведующий бюро Русского театрального общества и председатель совета директоров Театрального клуба.
3 Николай Александрович Попов (1871—1949) — режиссер и драматург.
4 Павел Никитич Сакулин (1868—1930) — литературовед, академик с 1929 г.
5 Николай Николаевич Синельников (1855—1939) — артист, в 1899—1909 гг. главный режиссер театра Корша.
6 Леонид Витальевич Собинов (1872—1934) — певец; народный артист РСФСР.
ПОРТРЕТИСТ-ОТШЕЛЬНИК В ФИНЛЯНДИИ. У В. А. СЕРОВА. БЕСЕДА С СОТРУДНИКОМ “ПЕТЕРБУРГСКОЙ ГАЗЕТЫ”
Знаете ли вы замечательного русского портретиста, который зимой живет обыкновенно в Москве и пишет портреты богатых людей, знаменитостей и сильных мира сего, а на лето приезжает в Петербург и поселяется в Финляндии, у себя на даче, на берегу моря, где и живет отшельником, отдыхает на лоне природы, любуясь красотами Финского залива?
Портретист этот — В. А. Серов, сын не менее известного композитора Серова, автора “Юдифи” и “Рогнеды”. В одном старинном сочинении, описывающем красоты Финского залива, дается совет, что кто хочет быть пиитом, пусть едет в Финляндию!.. Оказывается, что русские художники не менее пиитов возлюбили Финляндию с ее холодным морем и причудливыми камнями гранита на берегу моря. Взять хотя бы того же Серова: из года в год он приезжает из Москвы на дачу в Финляндию, вместе со своей семьей. Несколько лет тому назад за Териоками, за Черной речкой, в деревне Ино, славящейся своими живописными местами, он купил у одного “убогого чухонца” клочок земли, в 2—3 десятины, на берегу моря, со старыми постройками, избой, коровниками и полуразвалившейся чухонской баней, и все это приспособил для своего жилья со вкусом истого художника.
Поселившись на новом месте, г. Серов прежде всего использовал свое имущественное приобретение в художественном отношении: он написал несколько жанровых картин из быта Финляндии, не выходя из своего дворика. Все эти картины из быта Финляндии публика в свое время видела на художественных выставках, а одна из них красуется даже в музее императора Александра III (“Купание лошадей на море”). Огромный лохматый пес, который со своей будкой тоже, вероятно, послужит сюжетом для картины “Из быта Финляндии”, добродушно залаял на меня, когда я вошел в уголок Серова... Кругом лес, море и песок... Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка 1. Пахнет смолистым запахом сосны.
— Возьмите левее, ничего, не бойтесь! — встретил меня талантливый художник, одетый по-летнему, в белом, в соломенной шляпе. Мы вошли в “гостиную”, где стоит рояль, к углу прислонена виолончель.
— Знаменитостей за последнее время писали?
— Как же! Из артистического мира портреты Ермоловой, Федотовой, Шаляпина, из писателей Андреева, из художников Левитана, Коровина, из иностранцев Мазини, Таманьо... Своего отца...
— А из богатых людей?
— Их больше... Много больше!..
— Кого, например?
— Морозова, Боткиной, князей Юсуповых... и много других...
— Число сеансов, необходимое для портрета?
— Безгранично долго... Ищу, выискиваю эффекты натуры...
— Как? Неужели и вам приходится напрягать ваше зрение, чтобы уловить все малейшие детали и световые рефлексы человеческого лица, портрет которого вы пишите?
— Да, непременно...
— Сколько же, однако, требует сеансов сложный портрет, во весь рост, с окружающей обстановкой?
— Сеансов шестьдесят, семьдесят!..
— Продолжительность сеанса?
— Два-три часа...
— Цена такого портрета, с шелками и бархатом?
— Самая высшая цена портрета, во весь рост, пять тысяч рублей...
— Сколько же портретов вы успеваете написать за год?
— Четыре, пять портретов...
— А портреты высочайших особ вы писали?
— Писал государя императора Николая II.
— Государь позировал вам?
— Да, позировал... Портрет этот был на выставке.
— А с Александра III вы писали?
— Портрет Александра III писал, но только государь мне не позировал. Вообще Александр III ни перед кем из русских художников не позировал, за исключением Крамского и Зарянко, которые писали портреты с натуры, когда государь был наследником...
— Скажите, чей царский портрет в ходу в присутственных местах империи? Говорят, ваш?
— Нет... По лучшим копиям с репинского портрета!
— Почему на ваших портретах нередко фигурируют животные, например, собаки?
— Очень просто. Я люблю домашних животных! И мои желания совпадают с желанием заказчиков.
— Какую картину вы пишете теперь?
— Никакой…
— Кого Вы считаете своим учителем?
— Репина и Чистякова...
Затем я рассказал Валентину Александровичу мнение о Врубеле Репина, который отрицает почти всякое художественное значение за Врубелем, и спросил его, какого он мнения о Врубеле.
— Почти что гениальный художник!.. Репин натуралист, а Врубель идеалист!.. Они друг друга признавать не могут!
— Что вы скажете о “Демоне” Врубеля?
— Больная вещь, но сильная... Мы приобрели ее в Третьяковскую галерею от фон Мекка, вместе с некоторыми другими картинами Врубеля: “Пан”, “Вечер” и несколько рисунков (В. А. Серов состоит членом совета Третьяковской галереи в Москве).
— Ваше мнение о памятнике Александру III Трубецкого?
— Я ожидал, что он будет лучше, что можно более ожидать от Трубецкого, но все-таки это произведение искусства, а это уже кое-что... Вообще у нас в последнее время ставятся памятники ниже всякой критики... Памятник Бернштейна “Петр” 2 — плох, памятник Глинке Баха 3 — невозможная вещь...
— А памятник Гоголю в Москве?
— Нет, он не плох... Приличная вещь, не оскорбляет эстетическое чувство зрителя, тогда как памятник Глинке — оскорбительная вещь, неудобная.
Затем мы поднялись в мастерскую Серова, в которой стояла маленькая акварель, изображающая какую-то дорогую шелковую материю, и один неоконченный финляндский пейзаж.
— Это что за материя?
— Это халат Петра Великого, писал с натуры, в Петровской галерее, в императорском Эрмитаже... Я теперь заинтересовался личностью Петра.
Вот как создаются картины! Всякая мелочь пишется с подлинника, с натуры, а публика и не знает...
Публикуется по: Петербургская газета, 1909, № 204, 28 июля. Беседу вел А. Бахтиаров, сотрудничавший в этой газете в 1909—1911 гг.
____________
1 Слова из второй части романа М. Ю. Лермонтова “Герой нашего времени”.
2 Скорей всего, речь идет не о Бернштейне, а о Леопольде Адольфовиче Бернштаме (1859— 1939) —скульпторе, авторе памятника “Петр I (Саардамский плотник)”.
3 Памятник М. И. Глинке исполнил Роберт Романович Бах (1859—1933).
СЕРОВ В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ “РЕЧЬ”
Не так давно прочел в “Биржевых ведомостях” интервью (г. Потемкина) с директором императорских театров. Г. Теляковский мимоходом о балетах Дягилева в Париже выразился так: “Но постановки г. Дягилева не считаю художественными 1”.
Разумеется, каждый вправе иметь свое мнение (не знаю, видел ли, между прочим, г. Теляковский эти балеты в Париже), но не странно ли, что все те художественные силы, которые работали в постановках Дягилева, работали (и работают) и на императорскую сцену; не те же ли это: Головин, Коровин, Бакст, Бенуа, Рерих — все лучшие наши художники, наконец, тот же Фокин (истинный артист) и его балет того же императорского театра,— все эти силы вдруг теперь в Париже оказались недостойными себя? Не знаю, на мой взгляд, единственно, на что можно было смотреть и смотреть с удовольствием этой весной в Париже,— были именно эти балеты в Grand Op?ra. Все остальное, мною виденное, было именно нехудожественно, порой старательно, но и только, как “Золото Рейна” Вагнера и “Саломея” Штрауса в Grand Op?ra, но французский правительственный балет той же Op?ra совершенно невозможен по своей безвкусице.
Что вообще в настоящее время русские театральные постановки стоят на первом месте, свидетельствуют европейские художники, французы и немцы. И, действительно, над этим в театрах у нас работают лучшие художники, что пока не принято в Европе. Балеты Дягилева, поставленные сообща — Бакстом, Бенуа, Фокиным и Дягилевым, были положительно красивы, за исключением двух-трех вставных номеров в сборных спектаклях,— номеров чисто балетно-акробатического свойства; некоторые же, как “Шехеразада”, прямо великолепны. О том, что балеты эти нравились, можно было заключить не по одному успеху у публики, которая заполняла залу Op?ra, но и по тому, что высказывалось литераторами, музыкантами, художниками разных формаций, начиная с представителей салона Елисейских полей и кончая Матиссом, которые выражали свое восхищение, чему сам был очевидцем 2.
Ставить “Шехеразаду” вопреки тексту Римского-Корсакова, подписанному под его музыкальной сюитой, конечно, большое святотатство, но надо это святотатство видеть — тогда преступление становится не столь тяжким и примирение возможно. Так много вложено в эти танцы истинной красоты, красоты одеяний, фона, красоты самих существ, движимых пленительной музыкой Римского-Корсакова, что забываешь эту разницу текста, а видишь и ощущаешь близость Востока и признаешь сказку из “Тысячи и одной ночи”. Что же касается фразы, которой заканчивается суждение г. Теляковского о Дягилеве: “А чтобы он <Дягилев> пренебрег материальной стороной дела,— никогда не поверю”, то, если тут было желание сказать, что все художественные затеи Дягилева, как в свое время: журнал, выставки, постановки русских опер в Париже и теперь балета — суть коммерческие предприятия, с целью наживы, то это не только не справедливо, но и смешно.
В. Серов
Публикуется по: Речь, 1910, № 260, 22 сентября.
__________________
1 Имеется в виду статья А. Потемкина “Беседа с директором императорских театров” (Биржевые ведомости, 1910, № 11890, 28 августа).
2 Эскизы костюмов и декораций к балету “Шехеразада” были приобретены парижским Музеем декоративного искусства, что говорит об исключительном успехе балета.
НОВЫЙ ПОХОД ПРОТИВ ТРЕТЬЯКОВСКОЙ ГАЛЕРЕИ. БЕСЕДА С СОТРУДНИКОМ ГАЗЕТЫ “УТРО РОССИИ”
После того как блестяще провалилась кампания против совета Третьяковской галереи, предпринятая явно невежественными людьми, утверждавшими, что сокровища галереи плохо хранятся,— начат теперь новый поход, и опять, как и предыдущий, когда галерею обвиняли в “стирке” картин, он ведется некоторыми из гласных Московской городской думы. Теперь совет галереи обвиняют в другом — в том, что он “пристрастен” при покупке картин. Не покупает, например, картин у Московского товарищества художников на его выставках, делает это потом, переплачивает и т. п.
Городская подкомиссия, как мы уже сообщали, все эти заявления рассмотрела, нашла их “заслуживающими внимания” и признала необходимым изменить ныне действующий порядок приобретения картин... Комиссия дошла до курьеза — до требования, чтобы давалась “мотивировка” во всех случаях покупки картин. Вчера по этому поводу мы беседовали с членом совета Третьяковской галереи, известным художником В. А. Серовым.
— Что же вам сказать по этому поводу? Как видите, опять начинается травля... Ведь это, в сущности, то же, что было недавно. И тогда нас обвиняли в том, что мы не говорили о мотивах, которыми руководствуемся при покупке картин, в “пристрастности”. Все это очень странно.
Раз нам оказали доверие, избрали в члены совета, то чего же, собственно, от нас требуют? Почему нам все время не доверяют, травят?.. Странные вопросы о “мотивах”. Да разве мы обязаны говорить о том, почему, на основании каких мотивовмы приобретаем ту или другую вещь? Да и какие могут здесь быть “мотивы”? Раз мы нашли, что вещь хороша, достойна быть помещенной в Третьяковской галерее, то мы и стараемся ее приобрести. Нам бросают упрек в пристрастии. Но ведь мы приобретали вещи у художников-членов Московского товарищества. Вот, например, не далее, как минувшей весной, мы приобрели кое-что из вещей Богаевского. Есть в галерее и скульптура Голубкиной. Разве важно, когда были приобретены вещи — до выставки или после нее? Мы часто покупаем картины даже тогда, когда их еще не знает публика, когда они еще нигде не выставлялись...
Может быть, мы и действительно несколько были “невнимательны” к Московскому товариществу, приобретали больше вещей у “Союза” (русских художников), у передвижников, но ведь это так понятно... Ведь в “Союзе” и сосредоточиваются в последнее время все лучшие течения нашей современной живописи. Далее нам говорят, что мы не указываем цены картин, но ведь это — неправда. Наши книги всегда открыты для всех, кто желал бы познакомиться с ними, тем более для представителей городского самоуправления. Смешно, особенно им, говорить о том, что мы “скрываем” цены... Не знаю, чем все это кончится. Думаю, однако, что если у нас серьезно потребуют отчетов с “мотивами”, мы против этого решительно восстанем. За себя я во всяком случае ручаюсь — я уйду... Отвечать на такие вопросы ниже моего достоинства.
И. С. Остроухова, к сожалению, сейчас в Москве нет. Я послал ему за границу вырезки из газет — полагаю “обрадую”...1
Публикуется по: Утро России, 1911, ,№ 216, 21 сентября. Беседу вел сотрудник газеты, подписавшийся псевдонимом Гюль.
____________
1 См. письмо Серова И. С. Остроухову от 21 сентября 1911 г.
 Портрет Ф.Ф. Юсупова (В.А. Серов, 1903 г.) |  У окна (Серов В.А.) |  Набережная Архангельска (1912 г.) |