Письма 1879 - 1884 годов
ПИСЬМА 1879 ГОДА
СЕРОВ — М. Я. СИМОНОВИЧ1
Москва, 13 апреля 1879 г.
Маша!
Ты, я думаю, совсем нас позабыла, но об этом довольно; напиши мне, пожалуйста, как живешь ты и все вы, теперь же начну писать о себе.
Когда ты была в Москве, не правда ли, ты нашла во мне перемену, перемена эта та, что прежде я недолюбливал девочек, да и теперь их не особенно люблю, исключая вас. Это потому, что мало видел их и с давних пор не умел играть и ладить с ними; но, поверь, сколько их не видел, положим, что мало, они мне все не нравились. Ты вот да Надя2 (Лелю3 я не знаю), первая простая девочка, которую я встретил (а то все были порядком жеманны), девочка, с которой можно говорить по душе, хотя я видел вас мало и не говорил с вами ни разу так, но я уверен, что это можно бы было.
Мне бы очень хотелось быть часто у вас — мы бы много прочитали хороших вещей и подружились уж как следует.
Живу я, как и прежде, занятия идут обычным порядком, рисую довольно много и с охотой, и если теперь поеду с художником Репиным в деревню, то за лето сделаю огромные успехи4.
Мама здорова и кланяется вам. Саша5 и Надя6 сегодня утром уехали с мамой в деревню. Саша немного нездоров. Надюша совсем здорова.
Скажи Наде, что я ей напишу.
Отвечай поскорее. Кланяйся всем. Приезжай на время в Москву.
Видел портреты ваши. Довольно худы. У тебя рот немножко крив. Только ты не обижайся этому.
В. Серов (Извини, что так размашисто. Письма пиши на имя Саши7, с передачею).
ГТГ
___________
1 Четырнадцатилетний Серов адресовал это письмо двоюродной сестре Марии Яковлевне Симонович (1864-1955). С детских лет и до конца жизни Серова связывали с нею самые дружеские отношения. В разные годы Серов исполнил несколько портретов М. Я. Симонович. Наиболее известный из них получил впоследствии название “Девушка, освещенная солнцем” (1888). Впоследствии М. Я. Симонович рассказала о том, как создавался этот портрет.
2 Надежда Яковлевна Симонович (1866—1908) — двоюродная сестра Серова. Ее портрет, когда она была замужем за В. Д. Дервизом, Серов исполнил в конце 80-х гг.
3 Ольга Федоровна Трубникова (1865—1927) — воспитанница Симоновичей, ставшая в 1889 г. женой Серова. Существует несколько ее портретов работы Серова, наиболее известный из них носит название “Летом” (ГТГ).
4 Рисунки Серова, исполненные им в девятилетнем возрасте, обратили на себя внимание Репина. Это было в Париже в 1874 г. Незаурядность дарования мальчика поразила Репина, и он оказал ему исключительное расположение. Лето 1879 г. Репин и Серов провели вместе в Абрамцеве. От этого времени сохранилось немало рисунков, которые исполнил тогда юный Серов.
5 Брат Серова от второго брака матери. Умер от скарлатины девятилетним мальчиком в 1885 г. Вторым мужем Валентины Семеновны был врач Василий Иванович Немчинов (1851—1882).
6 Сестра Серова от второго брака матери, родившаяся за несколько недель до написания этого-письма. Впоследствии Надежда Васильевна Немчинова, в замужестве Жилинская (ум. в 1951 г.), занималась педагогической и общественной деятельностью.
7 Александр Леопольдович Коль, двоюродный брат Серова по линии матери, сын Софьи Семеновны и Леопольда Ивановича Коль.
ПИСЬМА 1880 ГОДА
СЕРОВ — В. С. СЕРОВОЙ1
<Лето 1880 г. Крым>
Я в Крыму. Не знаю, с чего начать, напишу по порядку. Встретились с Репиным на Лозовой (стан<ции>) в условный день и час, чему мы оба были очень рады. Он приехал из Славянска, был в Святых Горах (Харьковс< кой> губ<ернии>), от которых в восторге; он то и дело, напр<имер>, говорит, что подобного еще не видал, даже и Крым не так нравится (твердит мне это чуть ли не каждый час).
На Лозовой взяли билет прямо на Севастополь. В вагоне в окнах видны одни бесконечные хохлацкие степи. У города Александровска показались затопленные Днепром места — не то озера, не то болота. Нельзя назвать их очень красивыми, но они были веселы и как-то мило красивы. Вода имела какой-то легкий, синеватый тон; по ней плавали со своими семействами довольные гуси. Ближе к берегам тянулся высокий, густой камыш, из которого иногда подымались утки, пролетали над головами рыболовов и долго еще кружились, не зная, куда сесть. Чайки неслись, легко и быстро двигая крыльями; рыболовы в своих душегубках шныряли между затопленными вербами. На берегу стадо волов, тысячи мошек кружились над ними и у наших окон.
На другое утро, как проснулся, заглянул в окно — степи, стада; все те же станции со своими начальниками станций в красных фуражках, с звонками, свистками; потом опять степи, сторожевые будки, наконец селения, но совсем уже не хохлацкие: белые, чистенькие, каменные домики с черепичной красной крышей. По дороге едут татары в телегах, запряженных парою волов или лошадей. Везде как-то пустынно, только там, далеко виднеются синие горы, то — Крымские горы. Долго уж мы едем, а до гор еще далеко. Вот и Симферополь, расположенный в котловине между холмами; сквозь зелень выглядывают домики, над ними торчат тополя — ничего особенного в нем нет. Дорогой тянулись однообразные, невысокие, неживописные холмы; мы уж было стали разочаровываться в Крыме. На станции Бахчисарай мы вышли из вагона: на платформе сидели татары, некоторые из них были очень похожи на запорожцев. Для этюдов Репин решил приехать сюда из Севастополя.
С этой станции местность начала оживляться, попадались овраги, сады фруктовые, быстрые горные речки. В этот день было очень жарко, ни облачка на небе. Мы проезжали между скалами, ярко белевшими на голубом небе. На горизонте показалась темно-синяя полоса Черного моря, она все больше, больше стала открываться, но тут поезд круто повернул к скале, свистнул, и мы скрылись в темном туннеле: темно, душно, хочется опять на божий мир, опять смотреть. Выехали — белая стена в скале ослепительно блестела, так что глазам больно. Вот долина: сады, вдали между белыми песчаными скалами играла ярко-синяя, бирюзовая лента залива. Дорога наша вилась у подножья скал; они, точно огромные головы чудовищ, изрытые пещерами древних обитателей Крыма, глядели и лезли на нас. На берегу моря показался Севастополь, но тут опять туннель. После ехали по берегу: вода тут имела разные зеленые и лиловатые отливы. Подъезжаем к городу, видны стены разрушенных казарм, на холме город; вот и синяя вода бухты, мачты кораблей, пароходы, лодки, чайки, люди в красных фесках — все ярко, все блестит2.
ЦГАЛИ.
_____________
1 Валентина Семеновна Серова (1846—1924), урожденная Бергман,— мать В. А. Серова. Первая в России женщина-композитор (ею написано пять опер) и музыкальный критик. Общественная деятельница, впервые начавшая систематическую пропаганду музыки в народе. Одна из активнейших участниц движения помощи деревне в голодные годы в конце XIX — начале XX в. Автор многочисленных статей и книги воспоминаний “Серовы, Александр Николаевич и Валентин Александрович” (СПб., 1914). г.
2 Летом 1880 г. Репин и Серов совершили путешествие по местам бывшей Запорожской Сечи и побывали также в Крыму, Одессе и Киеве.
СЕРОВ — В АКАДЕМИЮ ХУДОЖЕСТВ
<15 августа 1880 г. Петербург>
В правление императорской Академии художеств сына действительного статского советника Валентина Александровича Серова
Прошение
Желаю поступить в число вольнослушающих императорской Академии художеств: покорнейше прощу допустить меня к экзамену, имеющему быть 16 август. При сем прилагаю документы: аттестат по службе отца за № 11685 и метрическое свидетельство за № 1151.
В. Серов 15 августа 1880 г.
ЦГИА.
На прошении надписи: Принять, 16 августа 1880, 33; В число вольнослуш<ающих> по живописи, род. 1865, православного вероисповед<ания>. Сын действит<ельного> статск<ого> сов<етника>; Метрическое свидетельство получил обратно. В. Серов.
___________________
1 См.: Открытое письмо В. Серова в редакцию газеты “Речь”.
ПИСЬМА 1881 ГОДА
СЕРОВ — В СОВЕТ АКАДЕМИИ ХУДОЖЕСТВ
<27 мая 1881 г. Петербург>
В Совет императорской Академии художеств.
Прошение
Желаю поступить учеником в императорскую Академию художеств и держать 1 августа 1881 г. экзамен по научным предметам1.
Валентин Серов
Вольнослушающий по живописи императорской Академии художеств
ЦГИА. Публикуется впервые. На прошении надпись: 27 мая 1881 г.
____________
1 На экзаменационном листе Серова от 17 августа 1881 г. за № 111 имеется пометка “не явился”.
ПИСЬМА 1882 ГОДА
СЕРОВ — В СОВЕТ АКАДЕМИИ ХУДОЖЕСТВ
<3 июля 1882 г. Петербург>
В Совет императорской Академии художеств
Прошение
Прошу меня, нижеподписавшегося вольнослушающего императорской Академии художеств, допустить держать экзамен в августе мес<яце> на II (второй) курс, из наук1.
Валентин Серов
ЦГИА. Публикуется впервые. На прошении надписи: Допустить. Справка на обороте, 3 июля 82 г.
_______________
1 На “экзаменном листе” Серова, выданном в августе 1882 г., значится, что по закону божьему и священной истории, церковной истории (за исключением истории русской церкви), словесности и математике Серов получил четыре балла, а по всеобщей истории — три. Экзамен по рисованию, как указано в листе, Серов держал “с натуры”, “полный балл — пять; для поступления требуется не менее трех баллов на каждый предмет”. Серов выдержал экзамены и стал “академистом” (учеником) Академии художеств.
ПИСЬМА 1883 ГОДА
СЕРОВ — В СОВЕТ АКАДЕМИИ ХУДОЖЕСТВ
<Начало июня 1883 г. Петербург>
В Совет императорской Академии художеств
Прошу позволить мне, академисту Валентину Серову, держать репетиции по III-му курсу, а также из двух предметов: архитектуре и перспективе I-го курса, не держанных мною в прошлом году.1
Академист Серов
Васильевский остров, 3 линия, д. № 40, кв. 10
ЦГИА.
На письме надписи: Состоит на, II курсе, с 1882 г. Сдал: историю искусств — 4 1/2, анатомию — 4 1/2, архитектуру и ордера — —, перспективу — —, история русск<ой> церкви — 4, словесность — 4, французск<ий> язык — 4. По рисованию в натурном классе. Только сдал физику за 1/2 года; Допустить. Ректор Шамшин.
______________
1 Как видно из аттестата Серова, экзамены по архитектуре и перспективе он сдал на “4”. Подготовиться к экзаменам по научным предметам ему помогал Я. М. Симонович.
ПИСЬМА 1884 ГОДА.
СЕРОВ — О. Ф. ТРУБНИКОВОЙ
<Около 13 июля 1884 г.> Абрамцево
Дорогая Лёличка!
Я уже здесь, в Абрамцеве1 около 2-х недель. Не знаю, что тебе написать о лицах, меня окружающих. Ты ведь все-таки мало от меня слышала о Мамонтовых2. Буду говорить лучше о лице, более или менее тебе известном,— об Антокольском3. Сегодня он только уехал, а то все время был тут. Виделся, конечно, каждый день. Часто беседовали об искусстве, конечно. Часто просто слушал, как он спорил об искусстве же с Васнецовым (он здесь живет, ты не знаешь его?) и другими. Умный он и начитанный (Аарон), но нетерпимый и в споре почти невозможен4. Знаменитые люди часто, если не всегда, такие. Он прекрасно, серьезно относится к искусству, так же, как я хочу относиться, и работает, ты сама знаешь, видела его работы. Нравится мне тоже, что он не стоит за западное пошлое, бессодержательное направление искусства и бранит его5. Странно, хотя мне и нравится это, он по приезде моем запретил мне работать и сказал, я понимаю его, что до тех пор, пока мне нестерпимо не захочется работать — не работать, т, е. морить себя голодом, чтобы потом с удвоенным или утроенным аппетитом приняться за пищу, а здесь за работу.
Я послушался и недели полторы ничего не делал, т. е. не писал, а принялся по его же совету за чтение (советовал тоже не стеснять себя выбором, читать все: научное, беллетристику, путешествия и т. д. ...). Я откопал “Фрегат “Паллада” и, несмотря на скуку, которой там все-таки порядком, хотя она и прекрасная вещь и много в ней красивого, я все же с удовольствием кончил это длинное путешествие. Читал еще Шевченко и еще что-то. (Видишь, я тоже перечитываю те книги, которые читал или читаю, как и ты.) Работать начал только теперь. Начал этюд, пейзаж (не веселенький). Ах! Нарисовал портрет Антокольского. Сейчас буду хвастать: рисовали мы, Васнецов и я, с Антокольского, и, представь, у меня лучше. Строже, манера хорошая и похож или, если и не совсем, то во всяком случае похожее васнецовского. Антокольский хвалил, особенно за прием — это последнее меня очень радует, что прав Чистяков и его манера (это передай Дервизу). Тем не менее все-таки портрет особенного ничего из себя не представляет — увидите сами6. Да, между прочим, ты меня, говоришь, любишь, но, конечно, “за будущее не можешь поручиться” — какая предупредительность, право, мне очень нравится.
Ну, что делает В. фон Дервиз? Пишет ли он что? Как его романсы7? Он, кажется, тебе все больше и больше нравится? О! Я этому чистосердечно радуюсь, как его истинный друг. Ну, да, впрочем, к черту. Ты вот что мне скажи: когда вы едете в Питер? Мне это нужно знать и об этом, прошу, напиши мне. Проездом видел Адю, Сашу, Леопольда Ивановича8. Мне было их приятно видеть и разговаривать с ними — вовсе уж они не такие, как мы их представляем зимой или на Пасху, когда они обыкновенно собираются к вам гостить. Живу я в свое удовольствие. Здоров, иногда чувствую себя очень бодрым и веселым, на все смотрю бодро и все мне нравится. Конечно, не всегда это бывает, но все же довольно часто. Тебя хорошо помню, и не было, да, кажется, не было дня, чтоб я тебя не припоминал. Ну, прощай, обнимаю и целую тебя. Прошу поцеловать маму и Надю, ну, там еще кого хочешь, пожалуй, хоть Дервиза, впрочем, его лучше не надо. Пиши мне скорей. Прости за беспорядочность, никакой последовательности в письмах, в этом в особенности.
ГТГ.
_________________
1 Абрамцево — подмосковная усадьба С. И. и Е. Г. Мамонтовых, где подолгу гостили и плодотворно работали Антокольский, В. Васнецов, К. Коровин, Остроухов, Поленов, Репин, Серов, Шаляпин и другие. В Абрамцеве он создал знаменитое полотно “Девочка с персиками”. Большой известностью пользовались керамические изделия, выпускавшиеся гончарной мастерской Абрамцева, в которой особенно увлеченно работали сам Мамонтов, Врубель, К. Коровин и Серов. Когда в 1914 г. была выставка майолик гончарного завода “Абрамцево”, то среди экспонатов значились “вазы Серова” (“В мире искусства”.— “Утро России”, 1914, № 115, 21 мая).
2 Савва Иванович Мамонтов (1841—1918) — деятель русского искусства; крупный железнодорожный предприниматель.
3 Марк Матвеевич Антокольский (1843—1902) — скульптор.
4 Аарон — первый еврейский первосвященник.
5 Об общении молодого Серова с Антокольским см. письмо Серова Е. Г. Мамонтовой от октября — ноября 1884 г.
6 Как сообщает в своих воспоминаниях В. С. Серова, этот портрет углем Антокольского погиб во время пожара в 1886 г. в селе Едимонове. Рисунок Васнецова находится в музее-заповеднике “Абрамцево”.
7 Владимир Дмитриевич фон Дервиз (1859—1937) — один из ближайших друзей Серова. Став одновременно с Серовым учеником Академии художеств в 1880 г., он пробыл в ней пять лет и, как и Серов, не окончил ее. После женитьбы Дервиз поселился в Домотканове, имении Тверской губернии, где занялся сельским хозяйством и земской деятельностью. Автор воспоминаний о Серове.
8 Леопольд Иванович Коль — дядя Серова, муж сестры В. С. Серовой, купец, старшина Московского немецкого клуба. Адя и Саша — его сыновья Адольф и Александр Коль.
СЕРОВ — О. Ф. ТРУБНИКОВОЙ
< Начало августа 1884 г. Абрамцево>
Лёлька, дорогая моя!
Прости меня, что так долго не писал. Ох, я сам знаю, что я негодяй. Приехать к вам в Ясски теперь уже не придется1. Осталось каких-нибудь пять-шесть дней до вашего отъезда из деревни. Я решил вот так: ведь ты, кажется, собираешься сюда, в Москву погостить к своим. Я тебя здесь повидаю, а потом мы вместе отправимся в Питер — не правда ли это будет чудесно? Право, устрой так и напиши мне, когда и где тебя можно увидеть — ты не знаешь, до чего хочу я видеть тебя. Скоро и вас всех повидаю, ведь уж времени осталось не бог весть сколько. Потом Академия. Ах, что это Дервиз затеял, что с ним? Он мне что-то такое написал, что я и не понял, понял одно, что он бросает Академию, а для чего, почему и что он хочет с собой сделать потом — вот загадка. Это ваше письмо, не последнее, а предпоследнее, просто мне душу надрывало. Ты хандрила — а Дервиз плел мне про какую-то Америку — я после него как опущенный в воду ходил. А здесь, если бы ты могла представить, какая яркая противоположность всему тому, что делается у вас, и здесь. Театр, репетиции, водевиль, обольстительные танцы, которые я устраиваю, одним словом, черт знает что такое. Ну да это бешеное время уже прошло, да и слава богу. Как-нибудь расскажу, жаль, что вы не знаете ни одного из здешних лиц, не будет интересно. Мне все же очень жалко, что я не попал к вам в деревню. Вчера здесь один господин играл симфонию Бетховена. Боже мой, до чего она меня перенесла к вам, я почти чувствовал вас около себя — и как мне хотелось обнять вас всех. Как живет Адел<аида> Сем<еновна>2, не мучают ли ее воспоминания. Мне почему-то часто вспоминается то время. Кто-то здесь стал рассказывать про больного ребенка, я быстро вспомнил Мишу, его смерть3, мне почти сделалось дурно, сердце страшно билось и заныло, я чуть не вскрикнул. Ну, довольно. Работаю понемногу — сделано очень мало. Часто по этому и другим поводам мучает совесть, иногда и хандра бывает, но вообще весел. Да, Маша <Симонович> пишет, что вы сдружились как-то особенно — понимаю. Скажи ей, что о причине дружбы могу догадаться и что, конечно, Надю <Симонович>, как девочку в таких делах ничего не понимающую, можно по боку, и это понимаю. Она пишет тоже, что ты очень любишь Дервиза. Смотри, не разлюби меня.
Твой В. Серов.
ГТГ.
_________
1 Ясски — деревня в Псковской губернии, где семья Симонович проводила лето.
2 Аделаида Семеновна Симонович, урожденная Бергман (1844—1933) — педагог, организатор первых детских садов в России; тетя Серова, у которой он в юные годы часто и подолгу жил.
3 Миша Симонович, двоюродный брат Серова, умер в 1882 г. четырехлетним мальчиком.
СЕРОВ — Е. Г. МАМОНТОВОЙ
<Осень 1884 г. Петербург>
Дорогая, тысячу раз дорогая Елизавета Григорьевна!1
Простите, что Вас так называю, но Вы слишком для меня дороги, и иначе назвать Вас не могу. Спасибо за письмо Ваше, я так живо опять увидел вас всех.
Слезы Воки2 меня очень тронули, и я, читая об этом эпизоде, почти сам заплакал, хотя и смеялся. Добродушный Юра3 тоже изъявил свою симпатию ко мне в письме. Ах! Только зачем он на адресе написал:
академику Серову, ведь он, глупый, не знает, что академик это чин степенью ниже профессора4, но письмо все же дошло, и я с удовольствием его получил и прочел. Между прочим, недавно я был у Репина на даче, в этот самый день к нему явился настоящий (В. В.) Стасов, и я нашел решительное сходство между ними (т.е. с Юрой), одно только, действительный Стасов несколько пристрастнее Кобурготты.
Я очень, очень рад и благодарен, что не забыт Вами. С своей же стороны Вас и Ваше ласковое чувство ко мне я не забуду никогда. Да я Вас никогда и не забывал, Ваш образ я всегда хорошо помнил, он всегда был дорог мне, а теперь стал еще дороже. За это лето я так привязался к вам всем, как никогда, почему Ваше письмо так обрадовало меня. Лето помню хорошо, оно, действительно, было хорошее, бодрое и веселое.
Меня радует еще, что мама моя бывает у Вас. Она играла свою оперу5. Мне говорил Антокольский, вчерашний вечер провел у него. Видел я у него карточки поленовские — это восторг. Чудесно, особенно та, где все сидят рядком на лавочке, другая тоже хороша, в ней моя собственная мина порядком рассмешила.
Вы спрашиваете, как я устроился. Что же, могу сказать, что хорошо. Правильные занятия в Академии пошли своим чередом. Те же натурщики, пишу и рисую их довольно бодро. Как всегда недовольство и довольство своей работой.
У себя же устроился отлично. Комнатка у меня совсем, как у немецкого композитора. Небольшая, но в три окна, светлая, чистенькая. Одно окно меня приводит всегда в восторг, оно все почти сплошь заполнено готической киркой очень милой архитектуры, стрельчатые окна, контрфорсы, флораны, шпиль, одним словом, готика, и я чувствую себя в Германии. Хозяйка у меня вдобавок чистая немка. Часто с ней говорю по-немецки.
К тому же Бетховен правильно каждое утро проигрывается у меня в мозгу — что тоже очень приятно.
Ну, до свиданья. Вы даете мне на прощанье руку, я целую ее. Савве Ивановичу <Мамонтову>, мальчикам, Сергею <Мамонтову> поклон. Шурке6 напомните о существовании деда Антона. Виктору Мих<йловичу Васнецову> тоже поклон. Илье Семенов <ичу Остроухову> тоже.
В. Серов.
ЦГАЛИ.
_______________
1 Елизавета Григорьевна Мамонтова, урожденная Сапожникова (1874—1908) — жена С. И. Мамонтова, занимала большое место в жизни Серова с самых юных его лет. “Право, у меня две матери” — писал Серов о Мамонтовой (письмо Серова О. Ф. Трубниковой от 5-го января 1887 года.
2 Всеволод Саввич Мамонтов (1870—1951), младший сын С. И. и Е. Г. Мамонтовых.
3 Юрий Леонидович Пфель — приятель молодых Мамонтовых, которые звали его Кобурготтой, шутливо выводя это прозвище из названия герцогства Кобургского в Германии.
4 Серов в то время был не академиком, а академистом. Академиком он стал в марте 1898 г.: см. письмо И. И. Толстого Серову <15 апреля 1898 г. Петербург>
5 Речь идет об опере В. С. Серовой “Уриель Акоста”.
6 Александра Саввишна Мамонтова (1878—1952) — младшая дочь С. И. и Е. Г. Мамонтовых
СЕРОВ — Е. Г. МАМОНТОВОЙ
<Октябрь — ноябрь 1884 г. Петербург> Среда.
Дорогая Елизавета Григорьевна!
Как я рад, что опять от Вас получил письмо — я так ждал его и долго ждал. Я уже было собрался писать Вам жалобное письмо, думал, что Вы совсем забросили меня, и решил, что то письмо от Вас было первое, да и последнее.
Ну, что же Вам сообщить? Повидал я здесь Петра Антоновича (это было немножко давно), он сам ко мне пожаловал1. На другой день приехал и Савва Иванович <Мамонтов>, очень рад был на них посмотреть—меня сильно потянуло в Москву, так что я, как это ни смешно, сосчитал, сколько месяцев осталось до рождества. Да мне и теперь, когда я так ясно вижу и слышу вас всех, вижу Ваше лицо, фигуру, слышу Ваш голос, Вы не поверите, до чего бы мне хотелось сейчас, в эту минуту быть подле Вас.
Вы спрашиваете, как я живу и как работаю. Могу ответить. Живется мне хорошо, чувствую себя тоже хорошо, работаю, если хотите, тоже хорошо, т. е. много и энергично, да и выходит недурно.
Пишу и рисую все те же тела натурщиков, и, хотя я уже их третью зиму рисую, но все же с удовольствием именно теперь. Мне часто вспоминается Тэн, т. е. его описание эпохи Возрождения и голландцев; удивительно, как он живо передал ту энергию, с какой работали тогдашние мастера. Чудная книга: я редкую книгу читал с таким удовольствием2. Кроме этой работы (с натурщиков) в Академии, сочиняю дома на сюжет, хотя и заданный Академией, но на этот раз очень милый. Лермонтовская “Морская царевна”. Я довольно живо и ярко представляю это впечатление красивой группы — вообще всей картины. Стараюсь не выпускать ее из головы и так работать — может и выйдет что-нибудь.
Еще спрашиваете, бываю ли я у Антокольского. Последний раз был, когда приезжал сюда Савва Ив<анович Мамонтов>, с тех пор и не был. Да мне как-то неловко бывает у него, я чувствую, что он не знает, что со мной делать, впрочем, ему-то это, пожалуй, все равно, а я, я не знаю, что и об чем говорить с ним, мне, наконец, начинает казаться, что я ему, если и не в тягость, то все же лучше, если уйду,— и я ухожу.
То, что он говорил мне еще в Абрамцеве об искусстве, я запомнил хорошо, нового он мне, я так думаю, не скажет, а кроме искусства, что же между нами, как говорится, общего. Кажется, ничего. Может быть, я ему собой напоминаю времена Серова? Да навряд. Так что я и не знаю, а, может, как-нибудь после и пойду к нему.
Про Вашу музыку с Остроуховым знаю, знаю, что Вы с мамой играли “Кориолана”, она мне писала об этом, знаю, что Вы порядком волновались, но все же сыграли, а Ильюша3 наш спрятал себя куда-то со страху, чтоб только его не засадили играть. Все же кланяйтесь ему крепко от меня; он довольно часто мне вспоминается, я почти всегда начинаю улыбаться, когда припоминаю его бесконечную фигуру. Работает ли он что-нибудь упрямо и настойчиво или все только так, с налету?
Ну, прощайте, кланяйтесь всем. Мальчикам скажите, чтоб они мне написали, если напишут, я им непременно отвечу, а то так я не знаю, что и как им писать, а написать мне им хочется.
Еще раз спасибо за письмо. Прошу, напишите мне опять, я буду ждать. Ваше письмо — мне большая радость, право. Прощайте.
В. Серов.
Если будете писать, пишите прямо мне — Васильевский остров. Средний проспект, д. № 22, кв. № 7.
ЦГАЛИ.
____________
1 Петр Антонович Спиро (1844—1893) — физиолог, профессор Новороссийского университета; товарищ С. И. Мамонтова еще с тех пор, когда они оба были студентами Московского университета.
2 Ипполит Тэн (1828—1893) —французский философ, историк, литературный критик, искусствовед. Понравившаяся Серову книга Тэна — “Философия искусства”, в то время имевшая большой успех в России.
3 И. С. Остроухов.
СЕРОВ — Е. Г. МАМОНТОВОЙ
<Около 5 декабря 1884 г. Петербург>
Дорогая Елизавета Григорьевна!
Простите, что долго не отвечал на Ваше письмо. У меня, так же как и у Вас, есть небольшой недостаток — лень. Я все же никак не ожидал, что она и в Вас есть. Мне немного совестно, что я заставляю Вас писать мне. Теперь недалеко и до рождества, осталось всего каких-нибудь 20 дней. Давно я не думал так часто и с таким удовольствием, что еду в Москву. Мама уже отправилась туда. Ее тоже все время так и тянуло в Москву. Ей на этот раз хорошо жилось там. Постановка “Вражьей силы”, эта постоянная горячка, постоянное напряжение, всякие треволнения — все же хоть и утомительно, но, я думаю, приятно1. Что-то будет теперь с постановкой своей собственной оперы?2
Я занят все тем же. Пишу в Академии изо всех сил. Читаю или, вернее, почитываю, иногда хожу в театр, раза два бываю у своих на Кирочной3 — вот и все, иногда еще бываю у Репина.
Ну, как Вы и кругом поживают?
Вот что, Елизавета Григорьевна, если встретите следующих лиц, так поклонитесь им от меня (пожалуйста): Маше <Мамонтовой>, Соне <Мамонтовой>, Юре4, Наташе <Мамонтовой>, Таничке <Мамонтовой>, ну, конечно, и всем вашим, начиная Сергеем <Мамонтовым> и кончая Шурушкой <Мамонтовой>, не упустите Пфеля. Конечно, несообразному Илье Семеновичу <Остроухову> и <В. М.> Васнецову.
Остаюсь все тем же преданным Антоном.
ЦГАЛИ.
______________
1 23 декабря 1884 г. на сцене Большого театра была возобновлена опера А. Н. Серова “Вражья сила” с новыми декорациями 4-го и 5-го актов.
2 Речь идет о постановке оперы В. С. Серовой “Уриель Акоста”.
3 На Кирочной ул. (теперь ул. Салтыкова-Щедрина) жила семья Симоновичей.
4 Юрий Анатольевич Мамонтов — племянник С. И. и Е. Г. Мамонтовых; товарищ Серова в юности, участник совместного путешествия в Австрию и Италию в 1887 г.
 Портрет В.А. Бахрушина (В.А. Серов, 1899 г.) |  Портрет вел. кн. Георгия Михайловича (В.А. Серов) |  Портрет вел. кн. Михаила Николаевича в тужурке |