Письма 1886 года
И. С. ОСТРОУХОВ — СЕРОВУ
<29 января 1886 г. Москва>
О мой любимый друг Антон,
Ты настоящий моветон.
Где ты? Я потерял твой след!
Ведь мы не виделись сто лет!
Ах шалопай, ты горд иль груб?
Или бездушен, словно дуб?
Так начудесить, ну и гусь!
Нет, нет, молчу,— я разозлюсь!
Приди, мой мальчик, хоть на час,
Тебя ждет не один рассказ.
Adieu, дружок, мой стих готов.
Я жду! Приди — и будь здоров!
Твой пышногромкославослов
и верный друг
Илья фон Остроух.
Город Москва.
29 января 1886 г.
ГТГ.
СЕРОВ — И. С. ОСТРОУХОВУ
<25 февраля 1886 г. Москва> Вторник
Ну, как дела, Семеныч?
Уж не распродал ли гуртом свои этюды?
Что картина? Принята? Нравится ли? Отчего ты не напишешь? Мы должны ждать от тебя письма, а не ты от нас.
Кое-что я знаю из письма к Поленову 1. (Его, представь, до сих пор не видал, в четверг как раз я был в деревне у Дервизов, ну, а так,— не в четверг, я у него, как будто, не бываю) 2.
Здесь нового, кажется, ничего нет. Я живу в мастерской. У Мамонтовых все еще думают, что я дуюсь.
Шел здесь “Акоста” немножко вяло. Мне понравилось, и серьезно, она (опера) не хуже многих других. Насчет техники и разных контрапунктов я ничего не смыслю, говорят, она этим страдает. Еврейство, по-моему, выражено характерно и красиво. Декорация Васил<ия> Дм<итриевича Поленова> весьма нравится публике (мне тоже).
Напиши, пожалуйста, как и что там в Питере. Кланяйся петербуржцам, Сергею <Мамонтову>, Савве Иван<овичу Мамонтову>. Скажи — что Чистяков? Ты хотел, кажется, рисовать у него бумажку на полу или ножку от стула — забыл. Поклонись ему и скажи, что я испорчен и погиб безвозвратно. Репину — тоже; т. е. сделался посредственным портретистом — и дальше не иду. Послушай, в самом деле Репин вышел из Товарищества? 3
В. С.
ГТГ.
_____________
1 Картина Остроухова “Ранняя весна” была принята на XIV передвижную выставку в Петербурге.
2 По четвергам в доме Поленова в 1884—1890 гг. устраивались рисовальные вечера. Их посещали видные художники: Архипов, Васнецовы, Головин, Иванов, Коровины, Левитан, Нестеров, Остроухов, Репин, Серов и др. Большинство этих работ хранится в Государственном музее-усадьбе В. Д. Поленова в Тарусе.
3 Репин оставил Товарищество 27 сентября 1887 г. В последующие годы Репин вступал и вновь выходил из Товарищества (см. письмо Серова, Коровина, С. В. Иванова и др.— в Общее собрание Товарищества передвижных выставок от <Начала февраля 1891 г.>), однако он неизменно продолжал экспонировать свои произведения на передвижных выставках.
СЕРОВ — О. Ф. ТРУБНИКОВОЙ
<Январь — середина марта 1886 г. Москва.>
Дорогая моя, милая, Лёлюшка, прости, голубка моя, что я такой негодяй и не писал тебе так долго. Не думай, чтоб я хотел отплатить тебе за твое молчание, нет, я, право, не знаю, почему я тебе не писал, должно быть, потому же, почему и ты мне не писала, а, впрочем, не стану оправдываться — виноват и прошу прощения. Буду надеяться, что ты простишь меня. Пишу тебе потому, что ужасно захотелось видеть, обнять, поцеловать, прижать к себе, приласкать твое дорогое маленькое личико. А я все живу в Москве и в Питер не еду и, пожалуй, в этом году совсем не поеду. Уж очень мне в Академию не хочется. Здесь работы имею достаточно, пишу один дамский портрет 1 и затем портрет с серого рысака 2, и затем еще посещаю здешнюю рисовальную школу (где находится Богоявленский, виноват, Всеволожский 3) — не смейся, пожалуйста.
С удовольствием порисовываю от 5 до 7, как и в Академии. Приятно то, что это не те стены, не те лица. Весной, вероятно, отправлюсь к Саше <Коль> в Тульскую губернию в Блокковское имение. Насчет тебя есть планы на осень. Тебе скоро напишут и подробно обо всем этом, я же, собственно, в видах поскорей тебя увидеть. Тебя хотят осенью переманить в Едимоново 4, где сейчас живет Аделаида Сем<еновна Симонович>. Видишь ли, на зиму переезжает туда мама — нет, пускай лучше мама тебе напишет сама. Она сумеет уговорить тебя, я же могу сказать одно, что мы будем близко друг от друга, и я часто буду видеть тебя, так как жить, вероятно, буду в Москве. Мама приехала сюда недавно. Осунулась, похудела немножко. Сейчас пришел домой, теперь час ночи, нашел на столе от тебя письмо. Я целую его, милая Лёлинька, дорогая, прости меня, негодяя. Я хочу тебя, твоей ласки, чтоб ты меня простила, поцеловала, если любишь меня и прощаешь. Знаешь, дорогая, мне почему-то кажется, что ты опять худенькая, бледная — не поправляешься, как следует. Береги себя, маленькая моя, только о том и думай, чтоб быть крепкой, здоровой и за лето должна растолстеть и потом к нам, к Москве. Понемножку всех собирают поближе к Едимонову. Колю <Симоновича> хотят поместить в Тверскую реальную гимназию, Варвару <Симонович> — в Москву. Дервизы тоже, вероятно, будут неподалеку, может быть, и ты приедешь? Подумай, голубка моя. Одной Маши <Симонович> не будет, будет работать в Италии. На лето мама хочет поехать с Машей в Мюнхен, это пока еще проект <...> 5
ГТГ.
______________
1 Речь идет о портрете Марии Яковлевны Ван-Занд (1861—1919) — оперной певицы (лирико-колоратурное сопрано), в 1880-х гг. выступавшей в Частной опере. Портрет Ван-Занд находится в Куйбышевском государственном художественном музее.
2 Имеется в виду изображение жеребца “Летучего” конюшни Н. П. Малютина.
3 Речь идет о художнике Владимире Всеволодовиче Всеволожском (1863—?). В 1883—1887 гг. он был учеником Училища живописи, ваяния и зодчества.
4 Едимоново — большое село Тверской губернии, расположенное на берегу Волги. В 1870— 1880 гг. Едимоново являлось одним из пунктов “хождения в народ” революционно настроенной интеллигенции. В 1886—1887 гг. в Едимонове жила В. С. Серова.
5 Конец письма не сохранился.
СЕРОВ — В АКАДЕМИЮ ХУДОЖЕСТВ
<27 марта 1886 г. Петербург>
В императорскую петербургскую Академию художеств
Прошение ученика В. Серова
Не оправившись еще совсем от болезни, я покорнейше прошу выдать мне отпуск до первого сентября 1. При сем прилагаю свидетельство о болезни 2.
Валентин Серов.
ЦГИА.
На автографе надписи: 27 марта 86 г.; Серов, сын действит<ельного> ст<атского> советника, родился 7 января 1865 г., православного вероисповедания. В Академию поступил вольнослушающим по живописи в 1880 г., по вступительному научному экзамену в августе 1882 г. зачислен в академисты. Научный курс окончил в 1884 г. По рисованию состоит в натурном классе с января 1882 г. Имеет серебряную второго достоинства медаль от 27 апреля 1885 г. за этюд с натуры. Не посещает Академии с сентября 1885 г. В сентябре этого года уехал в Одессу, не взявши вида на отпуск. По просьбе его матери, выдан 4 октября 1885 г. за № 1675 билет на проживание в Одессе до 1 ноября того же года. Этот просроченный вид не возвращен в Академию. К сему приложены медицинское свидетельство о болезни и листок. Просит о продлении отпуска, по болезни, до 1 сентября 1886 года, 27 марта 86 г.
_________________
1 На прошении ректор П. М. Шамшин наложил резолюцию: “До совершенного выздоровления из списка учеников исключить и вид вытребовать”.
2 Вот текст этого свидетельства, выданного 1 февраля 1886 г.: “Дано сие сыну действительного статского советника, ученику императорской Академии художеств Валентину Александровичу Серову в том, что я его пользовал с начала ноября истекшего года по сие время от тифоидной лихорадки, выражавшейся в неправильных колебаниях t°, в особенности по вечерам, и в общем ослаблении всего организма без видимых местных поражений органов. Такая форма лихорадки в настоящее время довольно часто наблюдается в Москве и принято ее обозначать именем typhus abdominalis abortiv. Для окончательного восстановления его сил, ему же, Серову, необходимо воздержаться от серьезных занятий, по крайней мере, недели две. В уверении чего подписью и приложением именной печати удостоверяю. Младший ординатор Окружной больницы императорского Московского воспитательного дома надворный советник А. Иохельсон” (ЦГИА).
СЕРОВ — В КАНЦЕЛЯРИЮ АКАДЕМИИ ХУДОЖЕСТВ
<5 сентября 1886 г. Петербург>
В канцелярию императорской Академии художеств. Бывшего академиста из натурного класса по исторической живописи Валентина Серова.
Прошение.
Покорнейше прошу выдать мне мои документы, находящиеся здесь, в канцелярии императорской Академии художеств.
Валентин Серов.
ЦГИА.
На автографе надписи: Выдать, 5 сент. 86 г. Все документы мною получены. В. Серов. 6 сентября 1886 г.
И. С. ОСТРОУХОB — СЕРОВУ
<До 10 октября 1886 г. Москва>
Милый Антоша, во-первых, управляйся со своими делами в Питере по возможности скорее, ибо отсутствие Herr Professor'a [г-на профессора (нем.)] очень чувствительно. Хотя мы и работаем по-прежнему прилежно, но Eure Abwesenheit sezt uns in ein Art von Finsternis und Krankheit [ваше отсутствие приводит нас в какое-то мрачное и болезненное состояние (нем.)]. Вечеровые занятия наши на днях пополнятся новыми интересными членами. Василий Иванович <Суриков> сделался, кажется, неизменным патриотом вечеров на Ленивке и охотно и аккуратно их посещает 1.
Во-вторых, между нами, твое исчезновение из Москвы объясняется, как бы ты думал чем? Geschichte Kriwoschein's 2!! Scandal! Eine wahre Schande [Кривошейнской историей 2!! Скандал! Настоящий позор (нем.).], которую всеми мерами предотвращаю. Кстати, die Geschichte Kriwoschein scheint endlich zu seinem nat?rlichen in moscowischem Sinne Ende gelungen zu sein und mit zwei enormen tiefschwarzen Punkten notiert. Du liebes Kind, komm, gen zu uns, viel Gutes wirdst du hier d. h. in unserer Studie, haben und lass alle die Sorgen weg! [Кривошейнская история пришла как будто к своей естественной в московском смысле развязке и отмечена двумя огромными густо-черными точками. Прелестное дитя, приезжай и приходи к нам поскорей, здесь, т. е. в нашей студии, у тебя будет много хорошего и брось все заботы!] Drittens Vergesse nicht, wass du ?ber die Lampe f?r unsere Abendarbeit in мастерская versprochen hast. Den 10-ten diesen Monats gehe ich wiedez in die Schule, denn Herr Маковский tritt dann in die Classe ein 3. Besorge dich auch zu dieser Zeit in Moskau zu Finden zu k?nnen, wenn du einen Guten Platz finden willst 4. Ausser der Schularbeit, die um 7 Uhr sein Endehat, wollte ich gerne noch die Arbeit von 8 bis 10 des Abends in мастерская fortsetzen, aber mit Redingniss, dass du auch dabei arbeiten wirst. Sonst, о weh, werde ich ganz Kwer und Krumm arbeiten. Wenn aber du nicht willst, so sei die Gnade Gottes uber dein Korf, und ich... ich werde ganz still allein arbeiten und die Stunde kommt, wo du weinen und ich triumfiren werde. Nun, mien liebster Freund Anton, bsinne dich endlich und vergesse die tiefklugen Worte Mentzel's “Exerzieren, exerzieren, exerzieren” nicht. Wir sind alle im guten Zustande und senden dir unsere s?ssen K?sse[Не забудь своего обещания относительно лампы для наших вечерних занятий в мастерской. 10 этого месяца я пойду опять в школу, так как г-н Маковский приступит тогда к занятиям в классе 3. Постарайся иметь возможность быть также к этому времени в Москве, если хочешь найти хорошее место. Кроме школьных занятий, которые кончаются в 7 часов, мне хотелось бы продолжать работу с 8 до 10 вечера в мастерской, но при условии, что и ты вместе со мной будешь работать. Иначе, увы, работа у меня пойдет вкривь и вкось. Если же ты не хочешь, да будет милость господня над тобою, а я... я стану потихоньку работать один, и наступит час, когда ты будешь плакать, а я торжествовать. Итак, любезнейший друг Антон, образумься, наконец, и не забывай глубокомысленных слов Менцеля: “Упражняться, упражняться, упражняться”. Мы все хорошо себя чувствуем и шлем тебе наши сладчайшие поцелуи (нем.).].
Поклонись Илье Ефимовичу <Репину>, Вере Алексеевне <Репиной>, детям и всем, кого встретишь из знакомых и друзей в Питере.
ГТГ.
____________
1 Сохранился масляный портрет Василия Ивановича Сурикова (1848—1916), исполненный Серовым (ГТГ).
2 Александр Васильевич Кривошейн (1858—1923). В 1880—1890-е гг. он являлся юрисконсультом Ярославской ж. д. и был близко знаком с участниками Абрамцевского художественного кружка. В 1908—1915 гг. Кривошейн — член Государственного совета и главноуправляющий министерства земледелия и землеустройства. После Октябрьской революции — эмигрант.
3 Речь идет о Владимире Егоровиче Маковском (1846—1920), живописце и педагоге, виднейшем участнике Товарищества. В 1882—1893 гг. Маковский преподавал в натурном классе Училища живописи, ваяния и зодчества.
СЕРОВ — О. Ф. ТРУБНИКОВОЙ
<Сентябрь — октябрь 1886 г. Москва>
Лёля, милая, моя дорогая!
Ну, скажи, зачем ты пишешь такие письма, ну к чему? Вот что я тебе скажу: разве любить нужно за что-нибудь? Почему я тебя люблю? (Ты хочешь мне доказать, что я тебя не люблю — ты ошибаешься.) Почему? Потому, что люблю, и потому, что ты меня любишь,— вот и все. Почему и какие на то причины — не знаю. Частые ли встречи, поездки ли в Одессу, чтобы повидать тебя,— не знаю. Да и вообще объяснить, почему на свете что-нибудь происходит так, и не иначе,— трудно. И вот так-то, а но иначе, я тебя люблю и думаю, что и ты меня любишь точно так же. Знаю я одно, из девичьих лиц твое мне всех милее. С бровями ли оно или нет, это меня не касается. Напрасно ты описываешь свою наружность, я ее лучше знаю тебя самой и люблю и целую ее — так и знай.
Лёля милая, брось, прошу тебя, такие тоскливые думы. Смотри вперед веселей и не думай бросать меня — слышишь? На мои колебания бывшие не смотри, я вообще во всем сильно колеблющийся, но теперь крепну помаленьку и думаю, что понемногу и наши отношения установятся. Ты думаешь, что если я не пишу тебе, так это значит, что я тебя не хочу более. Из деревни Сашиной <Коль> я написал тебе письмо, значит, до тебя не дошло — обидно. И, наконец, раз я пишу, отчего мне не ждать ответа, чтобы после него написать. Я был рад, что ты не одна, что ты с Машей <Симонович> не будешь хандрить, и, признаюсь, такого письма не ожидал. Брось, Лёля, эти мысли, везде кругом тяжело и грустно, надо находить и другую, бодрую сторону. А ты ни одного ласкового слова мне не послала. Лёля, я буду ждать ласкового письма от тебя. Ведь ты же знаешь, что ни одну девушку я так не люблю, как тебя, зачем же мучить и меня и себя. Неужели же ты мне не веришь? Ну, если так, так тут помочь не могу. Насчет твоих бумаг я не знаю, что мне делать. Они пришли слишком поздно, я уже успел побывать в Питере и во второй раз. Дней 6 тому назад я был там. Разве поручить их кому-нибудь? Еще раз ехать в Питер, уж думаю, не придется. Посоветуй мне, что с ними делать. Как жалко, что ты опоздала. Я так неожиданно для самого себя уехал, раньше предполагал ехать в середине ноября, но мама меня напугала насчет солдатчины, и я поехал, хотя и ехать-то в сущности и не требовалось 1.
Напиши мне скорей — буду очень ждать. Но такого письма, как последнее, лучше не пиши, лучше помолчи, и без того есть и мне о чем призадуматься.
Ну, прощай, моя дорогая девочка. Крепко целую тебя, хотя в последнем письме ты даже не прощаешься.
Машу поцелуй и о том, что она работает, напиши.
Буду ждать письма. Прощай.
В. Серов
ГТГ.
_________
1 Опасения В. С. Серовой были вполне обоснованы. 9 сентября 1886 г. конференц-секретарь Академии художеств П. Ф. Исеев направил в С.-Петербургское городское по воинской повинности присутствие письмо следующего содержания: “Приписанный по отбыванию воинской повинности по свидетельству С.-Петербургского городского по воинской повинности присутствия, выданному 7 февраля 1886 г. за № 31, академист императорской Академии художеств Валентин Александрович Серов до окончания академического курса из академистов выбыл, и по сему предоставленною ему 53 ст. 5 пункт. Уст. о воинской повинности льготою по образованию далее пользоваться не может, о чем канцелярия императорской Академии художеств имеет честь уведомить С.-Петербургское городское по воинской повинности присутствие” (ЦГИА).
 Портрет Н.С. Лескова (В.А. Серов, 1894 г.) |  Портрет С.М. Лукомской (В.А. Серов, 1900 г.) |  Девочка с персиками (Серов В.А.) |