В своих материалах к биографии Валентина Александровича Серова я буду описывать просто и правдиво только те факты, которые врезались в моей памяти. Даты совсем опускаю, так как их у меня нет. Искать и устанавливать время происшествий - дело нелегкое, я за него не берусь, времени не имею. Продолжаю.
Однажды Аполлон Николаевич Майков, через братьев Праховых подружившийся тогда с художниками, обещал прочитать у Антокольского свое новое произведение "Бальдур". Ему хотелось знать впечатление от его труда в тесном кружке, - большей частью художников, которым он интересовался. В восьмом часу вечера собрались: Мстислав Викторович Прахов, Павел Александрович Висковатов и я, - с хозяином пять человек; ждали еще Серову с Друцкой, но их не было, и решили чтение начать, так как были слухи, что Серов не совсем здоров.
Началось превосходное, артистическое чтение пьесы - как умел читать только Майков.
В самом подъеме скандинавской поэмы - сильный звонок... Прервали... Антокольский побежал и быстро вернулся, совершенно убитый и задыхающийся, страшно побледневший.
- Какое несчастье, - лепетал он, - Александр Николаевич Серов умер, сейчас... Вдова просит прийти... Пойдемте...
Мы быстро собрались... летели и скоро уже переступали порог кабинета маститого композитора... Вечная страшная тайна!
Казалось, он спит, разбросавшийся, успокоившись наконец от сновидений. Да, вот здесь, опираясь на этот самый диван коленом, Серов восхищался в тот вечер Гретри, и тот же ковер на полу... Комната была хорошо освещена. Страшно, жутко. А отчего? Эго - он. И ничего страшного. Ну, точно спит... даже неловко стоять и глядеть на него... Живописно, картинно освещены белье, одеяло, подушки. И все в красивом беспорядке, будто кто заботился об общей картине... И как жаль: все мы были так поражены, убиты, и мне не пришло в голову зарисовать эту красивую смерть. А стоило. Это лежал герой классических картин. Да, это не кто другой, как великий музыкант-композитор.
Голова освещалась великолепно, с тенями. Как рассыпались волосы по белой большой подушке! Ворот рубашки расстегнут, видна грудь. Он обладал еще хорошим телом; и рука так пластично легла. Какая маленькая ручка! И как он играл так бойко такими коротенькими пальчиками?
Мы поздно разошлись и долго провожали друг друга, чтобы сколько-нибудь рассеять удручающее настроение...
Были мы и на похоронах, несли на руках гроб до самой Александро-Невской лавры...
 Набережная Архангельска (1912 г.) |  Портрет Ф.И. Шаляпина (В.А. Серов) |  Портрет Максима Горького (В.А. Серов, 1905 г.) |